АЛЕКСАНДР ПЯТИГОРСКИЙ
ЧЕТЫРЕ ЛЕКЦИИ ПО ФИЛОСОФИИ БУДДИЗМА
Лекция Вторая
Срединность — первая аксиома буддийской философии
(Текст расшифровки)
Тема сегодняшнего нашего разговора – это первая аксиома буддийской философии. Она, с одной стороны, казалось бы, элементарна, с другой стороны, трудна. Трудна по ее непривычности для нашей системы, условно, никакой системы у нас нет уже, религиозно-философских представлений, которые условно можно назвать европейскими. Именно поэтому эта тема , с моей точки зрения, недостаточно или неправильно освещена в книгах по буддийской философии. Я начну с простого. Всяк из нас, христианин или не христианин, знает: люби ближнего, как самого себя. С точки зрения, позиции того, что я условно называю ранним историческим буддизмом, и который был философией по преимуществу аскетической. Как я пытался объяснить на предварительном занятии, «люби ближнего, как самого себя» бессмысленно, потому что те, к кому обращался Будда, прежде всего, не должны были любить самого себя. Так что это не работает. Аскет должен забыть о себе. Поэтому тут необходимы какие-то, не поправки, а какой-то принципиально другой подход людей, которые сами себя не любили. То есть, аскетов, к которым обращался Будда. Людей, которые ушли от своих семей, от своих племен, из своих сел, из своих городов, из своих стран, и часто даже не упоминали их в своих разговорах. Для них это была такая ерунда: какая-то страна, какая-то нация, какая-то религия. Поэтому для такого человека, какое-то племя, какая-то кровь, с точки зрения среды, это все было, простите, вульгарно. В том числе, и любовь к самому себе, и к близким. Это во многом определило феноменальную философичность буддийской религии. Поэтому до сих пор ведутся банальные споры, что такое буддизм, религия или философия. Эти споры не интересны. И вот я начну говорить об аксиоме срединности (?) так, как о ней сам Будда и первые комментаторы говорили в контексте, контекст употребляется не теоретически, контекст – «это где был», а чем был. Это первая проповедь.., первый проворот колеса. Будда обратился к пяти своим первым ученикам, которые все были аскеты, уже опытные аскеты. Аскеты, с которыми он как бы проходил долгую аскетическую практику в, так называемом и описанном очень красочно у Ачмагоши (перевод Бальмонта, не точный, но красивый), в Лесу аскетов. Вот он с ними говорил и вот он начал с этой аксиомы, срединной. А именно он начал с понятия крайности. И он сказал: «О, аскет ..(на тогдашнем языке палеи (?), на котором потом появились записанные эти проповеди Будды. На ходу поясняю, дамы и господа, на каком языке Будда на самом деле проповедовал. Не забывайте, письма, письменной традиции не было, все запоминалось. С этого ведь я начинал прошлую лекцию. Традиция была только устной. На каком из тракапезов (?) древнеиндийский языков говорил Будда мы не знаем. Есть гипотезы, которые к сущности буддизма и буддийской философии вообще никакого отношения не имеют, потому что сам Будда и его великие ученики неоднократно подчеркивали: какое значение имеет, на каком языке ты говоришь. Потому что любое сосредоточение на языке, будь то ведийский санскрит, классический санскрит, палеарт, магаби – в общем, очень много было родственных языков, языков родственных санскриту, ну грубо говоря, –латыни древней Индии того времени). И вот Будда начал свою первую проповедь с рассуждения о крайностях. «О, отшельники, есть две крайности! Одна крайность связана с чувствами, с погружением в чувственность, погружения в ублажение себя чувственными удовольствиями, утехами. Это крайность изнеженности, полной удовлетворенности твоего тела. Эта крайность». Так говорил Будда. И вот тут есть два очень важных момента. «Эта крайность, о, отшельники, она вредит чистоте сознания». Вдумайтесь, не нравственной чистоте, а чистоте вашего сознания. Она замутняет сознание». И вот тут впервые в истории этот термин: «И самое страшное, о, аскеты, – предаваться чувственности, утехам, усладам». И вот тут важно, как это переводится на русский язык – вульгарно. Кстати, замечательно, термин и в санскрите и в пале, вульгарно от латинского «вульвус». Что значит «вульвус»? Простой народ… А что значит вульгарно, Будда этого не знал, и чего надо опасаться: как все, не так, как ты, а как все. Это очень просто расшифровывается: вот если ты предаешься этой крайности, то ты становишься, как все, вульгарным, не думающим человеком. В принципе, ничего страшного, живут же люди. «Но есть, о, отшельники, вторая крайность – крайность умерщвления плоти, необузданного самострадания, смертного аскетизма, истощения плоти, полного искоренения чувственности. А вот эта крайность, она также помутняет сознание, и также вульгарна, как и первая». Для нас это странно, как можно такую благородную вещь, как борьба с плотью, как можно называть это таким же вульгарным, как полное погружение в плотские утехи. Но в том-то и дело, что и там, и там Будда говорил о помутнении сознания. Не искоренять надо чувственность, а ею полностью владеть. Не искоренять надо жизнь инстинктов, а абсолютно ее контролировать сознанием. Обе крайности вульгарны. И вот здесь собственно и начинается буддийское философствование, вот с этой аксиомы. Но повторяю, это не нравственная аксиома, это не аксиома морали, это аксиома действительности. Какой действительности? А действительность была только одна – действительность сознания. «Вообще, с кем я имею дело, говоря с вами? – говорит Будда, – С вашим сознанием. А вот как вы себя ведете, мы об этом можем говорить и можем оценивать только с точки зрения сознания. Если сознание становится глубже, четче, яснее – это хорошо. Любой перекос в сторону чувственности, в сторону дикой борьбы аскетичности с чувственностью – это вред, приносимый сознанию. Как вы понимаете, это не могло найти сочувственного отклика в аскетической среде. Дальше. Второй очень важный момент. Но это состояние ухода от крайностей, состояние срединно – ни то, ни то, потому что оно на самом деле есть очень высокое состояние сознания. В каком смысле высокое? Не в том смысле чисто аскетологическом: предаваться чувственности, искоренять чувственность, холить свое тело или умерщвлять свое тело – нет, на самом деле, это состояние устанавливает какую-то особую вертикаль, только пребывая в которой, путник начинает быть способным не только к другим состояниям сознания, но и к другим способам мышления. Потому что тут же началась как бы генерализация этого принципа срединность. Ведь принцип срединности – это не только уход от крайностей в образе жизни. Это просто. Это каждый из нас может. Хотя это тоже не очень просто, но может. Конечно, самое тяжелое, что он имеет свой особый этикстомологический (?) смысл. То есть, особый смысл в отношении знания и теории знания. В конце концов, наши знания – они только наши чувства. Оно построено на принципе чего? На принципе да-нет, хорошо-плохо, ошибочно-безошибочно, правильно- неправильно. И вот здесь уже, согласитесь, дело становится гораздо более сложным. А как иначе знать, да, сама структура нашего мышления ориентирована на да-нет. Более того, сам строй нашего языка ориентирован на да-нет, более родственный русскому санскрит или родственный китайскому тибетский, следующий буддийский язык, или горноалтайский, монгольский, или никакой, до сих пор не определенный, шумерский – это не важно. Строй любого языка редуцируется к языковым структурам, которые не могут обойтись без да-нет, без позитива и негатива. И в дальнейшем, как мы видим уже у Арситотеля, потом у позднееврейский, эволакских (?) школах, то есть, даже без исключения какой бы то ни было третей возможности. Собственно говоря, аксиома срединности – это какая-то третья возможность.
– …это ведь чисто христианская трактовка, а ведь аскетизм необходим для работы организма в крайних режимах, тогда и просветление сознания наступает.
– Вы знаете, все-таки ни одна страна не культивировала крайности аскетизма с такой жесткостью и жестокостью, как в Древней Индии. Там это была субкультура. При этом возникла еще новая идея, до буддизма, что именно крайняя, полная отвержение своей плоти даст тебе сверхъестественные, почти божественные способности. Это впоследствии получило развитие в древнейшей аскетической системе, может быть, она была даже за поколение-два до буддизма, джаинизм, где это доходило до крайности. Ну, достаточно вам сказать, что последний великий джайский гуру умер 35 лет назад не где-нибудь, а в столице современной Индии, Дели. Потому что когда он вышел из дому, а у него уже с глазами было плохо, он был глухой текстовик, а здесь угли горели в жаровне, и он поставил туда ногу по рассеянности, и так и оставил ногу, пока весь не сгорел. Потому что он принес высший джайский обет: не препятствовать собственной смерти и собственному страданию… Вот Будда считал, что это глубоко не правильно, что это край. Что при всем благородстве интенции об освобождении плоти, и освобождения сознания от реакции на свою собственную боль – это слишком. А вот Будда предостерегал своих учеников оттого, что мы называем слишком. Это слишком. И говорил: «Знаешь, если ты не можешь избавиться..(а ведь заметьте, дамы и господа, что интеллектуально избавиться от этого слишком гораздо труднее, чем избавиться от безумной чувственности, самопотокатия, самоублажения. Потому что вот понимаете – это да-нет: или победить, или умереть. Или как это: лучше умереть свободным, чем жить рабом. Заметьте, все эти высказывания, на которых мы воспитываемся… Понимаете, Будда говорил есть три.., мир тривульгарен (?). Даже если ты великий ученый, но вот это ловушка вульгарности, она тебя подстерегает на каждом шагу, потому что так устроен твой ум. Он работает, и вам это любой кибернетик скажет, любой энтузиаст искусственного интеллекта, кое-кого из которых я узнаю и в этой аудитории. И он скажет: « Да, но ведь без этого же невозможно. Это же страшно трудно». А Будда на это отвечает: «Так я поэтому вам и говорю, что это невозможно». А делать возможное..,сейчас я не фантазирую, я цитирую одного, может быть, самого великого комментатора буддийского Буддагошшио (?), который объяснет: учитель и говорил: « Заниматься имеет смысл только тем, что так трудно, что невозможно. Все остальное же не интересно. И ты останешься таким же, как был. Ты должен пройти через невозможное». Тут, конечно, напрашивается: какой из философов нашего времени это повторял, хотя буддистом не был? Ницше, который говорил: «Сверхчеловек – это прошедший через невозможное». А что самое невозможное? Отказ от строя собственного мышления, собственного языка. От этого избавиться невозможно: и по Дуканту, и по Дэвиду Хьюму. Хотя Дукан был самый из них гениальный, наверное. То есть, ничего не поделаешь, пока что, но я это подчеркиваю, именно говоря о срединности, пока что мы не нашли никаких возможностей и другого строя нашего мышления. Опять же меня уверяют, что с Интернетом и вот всем, чем угодно, сумма полученной и получаемой информации потребует новых способов ее переработки и новых способов работы интеллекта и новых интеллектов. Я не хочу спорить: а вдруг они правы. И это же безумно интересно, но опять же, что тут важно, я отхожу на полшага в сторону, но заметьте, что человек на чудной лужайке около Денароса (?), где и сейчас лужайка вроде даже сохранилась, или пустырь точнее, где Будда проповедовал пяти первым своим ученикам, введя эту аксиому срединности, он создал непроходимую преграду между собой и своими учениками с одной стороны и всем остальным человечеством. И с ближними. Ближние же его не понимали. Они говорили: «Ну, вот его же надо убить». Или: «Ну вот, его же надо простить». Это тоже естественно. А Будда говорил: «Неинтересно. Надо думать принципиально по-другому. А именно: надо думать таким образом, что пропадаешь в твоем языке и твоем мышлении. Противоположность между тобой и этим воздухом(?). А если она исчезла, то ты его не будешь ни убивать, ни прощать». То есть, почему? Неинтересно. Вульгарно. Гораздо интереснее придумать что-нибудь принципиально другое. А попробуйте придумать что-нибудь принципиально другое. Это безумно трудно. Именно принципиально другое. Собственно, вот эта первая проповедь Будды …., она была первым шагом к созданию чисто интеллектуальной, это надо было разумом понимать, и абсолютно асоциальной концепции. Ну, вы понимаете, вспомните заповеди, вспомните Библию, вспомните Коран, если вы его читали. Ведь почти любое положение редуцируется к этике, то есть, к социальному поведению. А вот эта срединность к социальному поведению не редуцируется, потому что так вы не сможете себя социально, вести по отношению к своему ближнему, своему другу, своему врагу. Все, пока достаточно.
– Вроде бы да: да и нет не говорите, черный с белым не берите – это вроде бы такая проповедь полной асоциалки и аморалки. Но вроде бы этот элемент присутствует во всех играх, включая детские, и вроде бы этот элемент встроен изначально во всякое проявление человека.
– Вы знаете, я знаком с этой чисто кибернетической концепцией..(?). И вы знаете, что интересно, я не боюсь никаких слов, даже таких, как «асоциалка» и «аморалка». Но оказалось, что в практической жизни такие именно люди оказались самыми моральными, что только на них можно было положиться, самыми незаинтересованными. И отсюда самое быстрое распространение буддизма произошло среди какого, как вы думаете, класса? Купечества и торговых людей, потому что они видели в этом очень большой интеллектуальный ресурс для себя. И эти пятеро, к которым он обратился, это были купцы. Купцы, которые прошли страшную … школу джунглей, а не аристократы и, уж само собой, не священники – брахманы. Потому что Будда считал, что священникам, брахманам особенно трудно проповедовать, потому что они слишком укоренены в своей религии, укоренены в вере, и главное, укоренены в совершении сложнейших обрядов. Простите за вульгаризм (?). Вы знаете, когда вы читаете тексты это страшная работа, просто невероятная, которую условно можно назвать педагогической. Так, теперь один шаг назад ..
– А вот в европейской традиции проклятие Мината (?) не является срединным решением?
– Вы понимаете, проклятье ? было как метафора и как миф, разумеется, оно обращено к древнегреческому, самому высокому в то время в Средиземноморье интеллекту. Тем не менее, оно не содержит в себе возможности полного изменения, радикальной трансформации интеллекта, в то время, как идея срединности, конечно, — первый шаг к радикальной трансформации интеллекта. Но вот опять же, частично возвращаясь к тому, что я говорил три дня назад, что же в результате оказывается? Что с одной стороны возникла непреодолимая интеллектуальная преграда между этой крошечной тогда общиной и всем остальным населением. Но с другой стороны, ранняя буддийская философская концепция представляла собой позицию, с которой можно было наилучшим образом наблюдать все социально-экономические и политические явления. Это была позиция полного отстранения, полной чуждости. То есть, по существу эта срединность был позицией не чудака, а чужака. Но ему можно было поверить, он не повязан ни с этим царским домом, ни с тем, ни с этим племенем, ни с другим, а ведь шла страшная племенная война, она никогда не прекращалась, которую Будда глубоко презирал. Почему? Ну, что ж, ну это люди, так они живут, они не знаю, что, режа друг другу глотки, они не жестоки, а прежде всего вульгарны. Вы видите, это аристократизм интеллектуального подхода. Жестоки все: звери и охотники, змеи и змееловы – все жестоки, но вульгарным может быть только человек. Почему? Потому что, обладая потенциалом сознания, он мог бы быть и другим, но человек не использует… У Ницше, кстати, были буддистические е (?) мотивы, потому что его ближайший друг Пал Дольсон (?)был знатоком буддизма. Но, конечно, он не был буддистом ни в малейшей степени. Почему? Мы сейчас переходим к другому моменту, который опять же редуцируется к принципу срединности. Мы переходим к другому моменту. Мы переходим к принципиально другому, не нашему, взгляду ранней буддийской философии. Все, о чем я сейчас говорил, я не хочу отстаивать точку зрения, что все, что я говорю – это правда. Я нормальный человек, и наврать могу. Но я могу сказать одно: это все можно найти в десятках, если не в сотнях буддийских текстах. Я, говоря с вами, не придерживаюсь манеры, кстати, единственного думающего, в основном они дураки страшные, простите за резкость, я не буддийский аскет, психоаналитики (?). В основном, мышление у неспособных мыслить, ничего не могу поделать, как большинство членов других психотерапевтических школ. И как однажды высказался один из психоаналитиков: «Я с вами, чтобы вас лечить и облегчать вам жизнь, а не чтобы мыслить и учить вас мыслить». Правду сказал. Так вот единственное…, ну они выполняют роль идиотов полных, с ними страшно разговаривать. Я даже когда-то, за мои грехи, им две лекции читал. Ну, конечно, среднего психоаналитика сравнить с элитным московским …водителем такси, водитель такси вас сможет понять через 10 минут, а психоаналитик или через часы или никогда. Но все-таки я хочу их реабилитировать, в психоанализе был один необыкновенно талантливый психоаналитический мыслитель Жак Лакро (?), умер уже, к сожалению… И он во время первого своего семинара в Сорбонне: «Дамы и господа, начиная с этого момента, я открыл рот. Все, что вы от меня слышите – это полная истина и абсолютная(?). А тот, кто думает не так, может выйти, ему нечего здесь делать». А вы знаете, чем мне это нравится? Откровенностью. Ведь, понимаете, мы очень редко говорим то, что на самом деле хотим. Теперь перейдем к следующему очень серьезному моменту. Ведь эта позиция срединности вела к другой антропологии, не только к другой этистомалогии (?), не только к другой этике, но и к другому взгляду на человека. Ведь в древности, в особенности, начиная с решающего века в нашей с вами истории, XVII века, тысячи текстов повторяют: все для человека; человек – это самое главное; надо спасти человека; надо лелеять человека. То есть, такой безбрежный, универсальный гуманизм. При этом их уничтожают в газовых камерах, топят корабли с людьми и все прочее. И уверяю вас, не надо считать весь этот гуманизм, который сейчас лютый (?), с глобализмом, это новая идиотская версия гуманизма. Не верьте глобализму, дамы и господа, умоляю вас. Это обман, элементарный и вульгарный. Так вот, Будда и его первые ученики были первыми в истории, когда я говорю Будда, понимайте это условно, хотя, видимо, я вынужден верить (?) своим друзьях, которые все зубы проели, доказывая, что Будда был историческим лицом, или что он был легендарным и мифологическим, это не имеет ни малейшего значения, но Будда был первым в истории мыслителе, который сказал: «Человек – это один из типов сознания. Могут быть другие». В этом, с одной стороны, предвосхитив Фридриха Ницше с его сверхчеловеком, что делать, при любом отношении к Ницше, – талантливо, искренне, откровенно и талантливо. Пойдите, выдумайте что-нибудь поинтереснее ницшенского, несмотря на все фальсификации.. Это ведь он радикально изменил антропологию. Что такое человек? Это разновидность живого существа, есть змеи.. Есть один текст, который очень напоминает фрагмент из Гераклита, он говорит: «Есть змеи, боги, духи, мертвецы, комары, великие аскеты и люди». Он не иронизировал, он просто незаметно, даже для своих учеников, так сказать, проблематизировал для нас неустранимое понятие «человек». Куда вы денетесь без человека? Никуда. Из-за чего? Ну знаете ли, тут уже не Будда, а я отвечу: из-за скудости, узости горизонта нашего мышления. Ничего интереснее придумать не можем. А ведь стоило бы. И даже человеку это было бы очень полезно. Вы знаете, эта зацикленность, при всем невиданном оптимизме, что человек достигнет каких-то высот заоблачных, транскосмических; и пессимизм, что не будет нормальной экологии и будет атомная война, что человек погибнет. Вы понимаете, дамы и господа, что с точки зрения концепции срединности, это все вульгарно, глубоко неинтересно. И вот впервые в истории Будда предложил эту неожиданную концепцию, что человек – это состояние сознания. Есть ниже, есть выше. Вот в частности, а что выше? С вашего любезного разрешения, дамы и господа, выше – состояние сознания, именуемое Будда, или нирвана, оно выше. А что ниже? А ниже гераклидовские мертвецы, духи и какие-то там боги, которые плавают наверху, и рыбы, которые плавают где-то внизу. Именно таким образом было реализовано это понятие срединности и вульгарности тех, кто не может выйти за пределы своих да и нет, хорошо и плохо, правильно и не правильно, нравственно и безнравственно. Перехожу к последнему.
– Когда вы говорите о том, что состояние Будды выше, а состояние рыб ниже, не означает ли это, что вы сами должны прочувствовать все эти состояния для того, чтобы устанавливать эту иерархию.
– Отвечаю на ваш вопрос. Прекрасный вопрос. Для Будда – да, он прошел все состояния.
– А вы лично?
– Господь с вами, я – учитель буддийской средней школы, подготовительного класса… Потому что когда я встречаюсь с несколько более сложные конструкции, с которой мы встретимся на следующем уроке, я не могу сказать, что я ее могу реально понять. А что значит реально понять? Перенести на себя, не перенося на себя. Мы все переносим не себя. Но вот тут это должен быть отчужденный перенос на себя..
– Говоря об индийский ценностях, вы подразумеваете какое-то сравнение, отчасти?
– Нет. Это подразумевает присутствие сравнения и тут же вы делаете интеллектуальную разработку, сравнение, кстати, обязательно, при применении принципов срединности, сравнения и примеры вам будут всегда необходимы.
– А не является ли стремление к высшему состоянию человека той же самой вульгарностью, нежели стремление к…(?) ?
– О, вот это очень интересный момент. А это уже через урок. Ответ – безусловно, потому что, обращаясь к своему ученику Самбуджину, Будда говорил: « О, Самбуджин, тот ученик, который говорит, что станет Буддой, он говорит, что не избавился от своего я». Никакое я не может стать Буддой, стать Буддой может только полное отсутствие я, и полное отсутствие в тебе Будды…. А вы знаете, нет, ….а то, что в это время придумали индийцы ноль. Они же придумали ноль в математике и создали ..ционное исчисление. Что такое ноль в одном из математическо-философском трактате, ноль в сумме, который придумали древние индийцы, видимо, в том же проклятом третьем или четвертом веке до нашей эры. Это такое место, где может быть я (?), раз там нет ничего, то это значит, что там может быть «я» (?). А по другой интерпретации, ноль – это все. Это весь космос. Это вероятность любого события, приближающаяся к 100%. Почему? Потому что ноль предполагает отсутствие времени, но не вечность. А значит в вечности все может произойти, или уже произошло. Последний момент сегодняшнего занятия. Я вообще дидактически всегда боюсь перегрузки, чтобы как-то оно входило. Первая проповедь Будды называлась «Первый проворот колеса Дхармы». Дхарма в этом случае обозначает «учение». И вот два слова о Дхарме. Дхарма обозначает учение, а на санскрите и палео .. – учение Будды. Тут есть интереснейшая вещь. Смотрите, первый проворот колеса Дхармы. А что значит колесо Дхармы? Почему проворот? Дхармы, как вечное учение о сансаре и нирване, и в конечном счете, о преодолении в высшем сознании не только сансары, но и нирваны. Вот это учение Дхарма существует, в свою очередь, в двух состояниях. Одно – это вневременное состояние, абсолютно трансиндетальное состояние, где оно …чисто, сознание с абсолютно чистым пространством, где нет времени. То есть, это то сознание, которое существует само по себе. Занимаешься ты религией или нет, оно есть, это онтологическая сущность.
– Раз его нет, то в нем ничего не меняется.
– Абсолютно ничего не меняется. Но есть и вторая сторона Дхармы. Ну, Дхарма висит там, вокруг нас, в чистом сознании, в чистом пространстве. А мы, я немножко парафразирую цейлонский комментарий шестого века нашей эры: а мы остаемся все теми же. Стыдно, дамы и господа, но остаемся. И что тогда может произойти? Помните, я вам говорил: возможно, при полном отсутствии коммуникации между миром сансары, в котором мы живем, думаем, говорим и делаем, и миром нирваны, в котором нет ни я, ни мы, ни его, ни ее, а есть чистое сознание, между ними нет коммуникации.
– А кто провозглашает это высшее сознание? Его наличие?
– Вот, вот мы до этого дошли. Но из этой Дхармы возможно выйти. И когда какие-то элементы, нирванические, я излагаю вам то, что я очень люблю, я понимаю, что это в каком-то смысле эстетическая фантазия, но тем не менее, это совершенно гениально показано в тибетской иконографии. И что тогда происходит? Среди нас оказывается нирваническое существо, которое эту Дхарму начинает вертеть, почти как по-русски… –вертеть. .. – это верчение и объяснение. В этом смысле Будда – это выплеск нирваны на Землю, или в другие миры. И первая проповедь Будды называлась первым проверчиванием колеса Дхармы, только вот эта абстрактная Дхарма.. «Вот теперь я вам о ней расскажу, – сказал Будда, –для того, чтобы вы в конечном счете оказались в нирване. Потому что, если я вам расскажу эту Дхарму, то вы можете оказаться, а можете не оказаться в нирване. Ну, а если я вам не расскажу, то наверняка не окажетесь» Вот тут это очень интересно, потому что в буддийских текстах, кстати, часто это очень трудно переводить на русский язык, потому что те, кто знает английский, в русском языке есть can, но нет may, который приходится переводить как «может случиться». Не то, что ты, вот сам, тогда это can, вот сможешь это сделать, ученик, а то, что это может случиться, и тогда это будет зависеть не только от ученика, но и от этой сферы чистой Дхармы. Вообще говоря, Будда и его первые ученики, они не очень старались облегчить и упростить понимание. Это связано с совершенно осознанным дидактическим принципом буддизма, который нашел свое очень подробное изложение в сутрах большой книги Махаян (?). «Чтобы понимать простые истины, – говорил Будда, – зачем тебе надо было пешком идти полторы тысячи километров с Цейлона до Северной Индии? Глупо, зряшняя трата энергии. А раз пришел, то тебе придется, если захочешь, вот так всегда – если захочешь». Потому что в буддизме считалось, что самопознание начинается с хочу, а не с думаю. То есть, как бы начинается по вертикали снизу, который потом мог стать верхом. Это другой вопрос. Теперь вы знаете об этих двух сторонах Дхармы. Ну и вот последний, очень интересный момент, который, я считаю, в особенности в дальнейшем развитии буддизма огромную роль. Это, конечно, принцип абсолютного приоритета, или лучше сказать, приоритета сознания. Ведь, вы заметьте, дамы и господа, вспомните, как мы строим психофизиологическую вертикаль. Начиная со средней школы: внизу – инстинкты, потом работа органов чувств, потом перцективные (?) структуры восприятия, потом, вспомните новейших, удивительно талантливых психофизиологов в области разнофункциональности правого и левого полушарий, автономности нейронов – все это безумно интересно. И вот, наконец, дальше, мы доходим до сознания. Это все понятно. Мы ведь так мыслим, согласитесь.
– Только до сознания не доходит…
– Ну да. С точки зрения буддийской философии все наоборот – вертикаль работает только сверху. Только включение структур логического мышления, сознания, разума, только оно активизирует перцепции, только эта концепция активизирует низ, ведь нам это кажется ерундой. Ведь мы говорим: «Ну, как же, если меня уколют иголкой, мне больно. При чем тут сознание?». Но Будда бы сказал: «Уважаемый, о чем вы сейчас говорите? Это что, ваш инстинкт? Вы сейчас говорите, и говорите логически. Ведь сознание – это единственный источник информации о бессознательном». Вот этого не мог понять Зигмунд Фрейд. Только сознание индуцирует сверху вниз низшие этажи физики, ведь сознание вообще ничего бы не знало ни о наших органах осязания, ни о наших инстинктах. Сознание – это основная индуцирующая сила. Более того, именно сознание энергетизирует всю систему нашего восприятия, включая самые примитивные секции, в нашем языке мы называем их «примитивные». Поэтому, скажем, идея бессознательного, с точки зрения буддизма, и Фрейд – это просто люди, которые недопоняли того, чем сами занимаются, что бессознательное мы знаем тоже только из сознания. А как вообще может быть бессознательное, если нет сознания? Но Фрейд был типичный эволюционистский (?) маньяк XIX века. Он, конечно, до этого дойти не мог, хотя некоторые доходили, даже из его соратников. Но в русском языке есть совершенно замечательное слово «упертый». Он был очень талантливый, но совершенно упертый мыслитель. Я бы даже сказал более упертый, чем Карл Маркс… Когда вы говорите «бессознательное»,значит, сознание-то есть, иначе откуда бы вы взяли бессознательное. Своего в этом слове только «бес», а сознание? То есть, бессознательного нет, пока любое сознание вам не предоставит его на блюдечке с голубой каемочкой в ваше распоряжение. Идея о молчащем или орущем бессознательном – это в общем-то, конечно, я считаю, дурацкая идея, но она романтичная. .. Да, конечно, это романтика, это мифология. Но почему такое, я вынужден отвлекаться, дамы и господа, но я надеюсь, мы еще не умрем сегодня или завтра, хотя кто знает, но тоже ничего страшного не будет. Итак, что здесь интересного? Подумайте, почему все магические, полумагические идеи о бессознательном получили такое огромное распространение в современном мире? Вам никогда это не приходило в голову? … Вы знаете, я думаю, по двум причинам, кроме этой. Во-первых, потому что эти идеи лигитимизируют ваше невежество, полное,…. серьезная интеллектуальная работа, не получается, жизнь не получилась. Думаю так. Ничего не получилось. И не получится. Почему? Потому что я думать-то не умею. Но я стараюсь. Плохо стараешься. И я думаю, что наше стремление, я бы сказал, к метафоре сознательного, оно продиктовано самой экономикой нашего существования, о которой Будда еще говорил. Ну, легче же так, экономичнее так, отдаться какому-нибудь магическому кретину, я и в Москве таких встречал, который тебе обещает освобождение от комплексов и вообще все на свете. Сидеть или, пардон, лежать на кушетке рядом с интеллектуальным недоделком, великим психоаналитиком города Москвы, который ни хрена не соображает, работать и, более того: …ну помогает – да, помогает, выводит ваше бессознательное. Помогает. Почему? Он облегчает вашу жизнь, но главное, запрещает (?) ваше мышление. ….. Понимаете, я ведь думаю, что главное – это наше стремление к экономии мышления. Средний человек, нормальный человек, культурный человек он внутренне не любит работы мышления. Он готов заплатить любые деньги, пойти на любые трудности, только бы не мыслить, потому что это самая трудная работа. И Будда это прекрасно знал. Понимаете, я не хочу во все это.. , на самом деле, огромную роль в изменении вашего сознания играет тот уровень, который вы занимаете в момент начала отсчета (?) Обычно мы же начинаем с чрезвычайно низкого уровня, а потом платим за то, что мы на нем находились. А потому говорим: «Ну, я же не виноват, что я начинаю вот так». Знаете, сейчас есть две тенденции, заметьте, я сейчас вам говорю о современности, но с точки зрения первой проповеди Будды.
– А Будда может сны видеть ?
– Вы знаете, а это реальный вопрос. Он – нет. Да вообще не только Будда, но и далеко не…, а квалифицированный йог, он снов не видит. Да и какие сны, мой дорогой, йог больше трех часов не спит. Он полностью владеет своим .. То есть, он может видеть во сне то, что ему нужно. Ну, у него не было времени днем. Когда вы читаете жизнеописания 84-х йогов, это замечательная тибетская книжка, то главное, йоги занимаются тем, тем, тем, приходит идиот и говорит, что у них там наводнение уже третье за год, женщины не рожают. Он думает: «Ну, ладно. Господи, ну хорошо». Он же добрый человек. И главная проблема йога – ему не хватает времени, понимаешь ли. Ему-то хочется интересно мыслить, а не о, там, рождаемости, повышении ее, или, там, коров лечить. Нет, я хочу вернуться к теме. Сейчас две очень важных ошибки, которые вы все видите вокруг себя. С одной стороны, романтизация бессознательного из-за нашей умственной лени и косности, а с другой стороны, полностью противоположная ей гиперромантизация интеллекта. То есть, как говорил одни из чемпионов гиперромантизации, был такой прекрасный английский генетик и биолог Холден, он говорил: «Пройдет еще два поколения, и будут новые люди, которые будут жить одним интеллектом. Все чувства, они не будут этим интеллектом подавляться, они будут им двигать (?) и все чувства и инстинкты будут ждать, пока их выбросят на свалку. У человека не будет таких больших зубов, у него полностью исчезнет похоть и жадность. Это будет хомосапиенс, мыслящий человек, который будет заниматься только тем мышлением, которое его передвинет на надчеловеческую высоту. Вот это то, что противоположно, это второй вид идеи ..(?), который снова сейчас вспыхнул из-за компьютерных игр гениальных компьютерщиков. Несмотря на то, что самые талантливые из них очень трезво предупреждают, что это еще не то мышление, не тот интеллект. Потому что мы все время, когда мы говорим о вертикали и человеческой психике, мы все время упускаем из виду, что большинство трансформаций имеет количественный, а не качественный характер. И когда мне сейчас мой приятель в Лондоне, это очень модное занятие, я думаю, такое же модное и в Москве, и в Архангельске, и в Лондоне, диерктор экспериментальной средней школы. И он говорит: «А у меня восьмилетние дети скоро перейдут к дифференциальным уравнениям». То есть, в 13 лет их интеллект получит предельное развитие. И это искренняя вера. Как один верит в черную или в белую магию и в освобождение инстинктов и бессознательного – один идиот, так другой верит в бесконечный прогресс интеллекта, который может начинать учить математику между яслями и детским садом, до того, как человек на своем языке научился говорить. А знаете, но с другой стороны, это ведь то, о чем говорил Будда: человечество в целом развивается по линии элементарных инсинуаций, или интеллекта, или подсознательного, и при этом обязательно крайности. И поскольку его интеллект еще реально не трансформировался, то он не может быть бескрайним. Поэтому не надо над этими людьми смеяться, они очень хорошие люди, но они не могут жить без крайностей.
– Как собаки: все понимают, но сказать не могут.
– Ну…да. Дальше. Наконец, мы переходим к очень интересной, чисто антропологической теории, которая ставит в тупик многих исследователей буддизма. Потому что любой исследователь буддизма хочет его либо гуманизировать, либо христианизировать, то есть, любым способом включить его в нормальность нашей рядовой культуры, не понимая, что буддизм живет с своей интенциональности, а не в нормальной. То есть, Будда в одном тексте, более поздно, объяснял ученику, когда речь шла о том, что хотел один стать учеником, но ничего не соображал, не мог запомнить двух фраз санскритских, ничего, и тот говорит: «Его нельзя принимать, господи (Будду господом ученики называют), он совершенно не нормальный». А Будда говорит: «Да дурак ты, ведь все-таки самое страшное – это нормальный, а из ненормального мы можем сделать сверхнормального. А из нормального сделать ничего нельзя». И вот вводится в первой проповеди два важнейших понятия. Мы их сейчас усвоим на ходу. Первое понятие очень простое. Поскольку вся реальная жизнь сознания по первой проповеди сводится к движению от нормального, вульгарного, к своего рода, сверхсознанию, то возникает центральное понятие буддизма – путь. Почти как по-русски… Не забывайте, что русский язык – это своего рода санскрит, но поздний, другой, далеко ушедший. Ну вот, путь. Концепция пути. И вот я специально половину сегодняшнего разговора посвятил антропологии, и вот первое различие, которое вводится в антропологическую буддийскую концепцию – это не различие между индийцами и китайцами ( о китайцах они знали), между кретинским ..Западом и Востоком, о котором мы все наслышаны, и даже не, хотя тогда появились рабы, между рабами и господами, а различие между теми, кто на пути, теми, кто хочет выйти из этого состояния нормальности и теми, кто не на пути. Это было их основное различие. Те, кто на пути – дхармы – учение Будды, и те, кто не на пути. Но тут же приходит второе различие. Тут ведь само понятие путь – это очень интересная онтология раннего буддизма. Что такое путь? Путь – это не просто то, что идет от точки А к точке Б, путь имеет самостоятельный смысл. То есть, пребывание на пути означает особое состояние пребывающего в отношении к вечной, вневременной дхарме, о которой я только что говорил. И вот, строго говоря, конечно, тут возможны две точки подхода. С одной стороны, это достаточно субъективно, это зависит от моих способностей. Если я такой умный, могу этот путь сделать в три дня, или, как некоторые ученики Будды, в три секунды совершить этот путь. А если я дурак, вот что случается, то, может быть, мне придется этим заниматься 30 лет. Вот это и важно, что понятие пути эти различия нейтрализует. Путь онтологичен, также онтологичен как Дхарма. То есть, главное – это не кто ты такой, дурак или умный, и три секунды это будет или тридцать лет, а главное – что ты на Пути. Это понятно? Это гораздо важнее. Иначе говоря, уже объясняя позже одному ученику, Будда говорил, что человек на Пути отличается от всех других людей гораздо больше, чем все другие люди вместе взятые от коровы. То есть, это нарушение целостности антропологии. На самом деле, Будда, конечно, был первым мыслителем отрицающим антропологию. А что такое человек, антропос? Да ничего особенного. Ну, конечно, родственник обезьяны. Вот … они же с обезьянами там общались непрерывно, а вот человек на пути, он не человек, а он – путник. А это совершенно иное. Дальше. Было введено второе антропологическое различие. Но есть и такие аскеты и ученики, которые уже, а уже, дамы и господа, уже – это может быть через три секунды, а может быть через тридцать лет. Я могу сказать: уже три секунды, как я это понял; а могу сказать: я уже тридцать лет, и вот понял сейчас. То есть, человек, который только силой своего интеллекта уже … вытренированного, избавившийся от всех подсознательных и инстинктивных тенденций, не путем их подавления, а путем их абсолютного осознания и полного контроля. Вообще, Будда ненавидел негативистов. Ведь легче всего себя убить и ничего не будет, ни инстинктов, ни подсознательного (?), но это он говорил что? Крайности. Это и есть. Он говорил, Будда: «Есть две крайности: что ты, скажем, не сделав духовной карьеры, сам решаешь стать царем — одна крайность. А другая крайность, что ты царь потерпевший десять поражений и разоривший свою страну,…, кончаешь самоубийством. Это также вульгарно». И вот человек, который преодолел свою вульгарность, выделен как бы в особый класс, в особое множество, и он называется «благородный» на санскрите, помните я вам говорил, «аййа» — ариец. Если арийцем раньше называли того, кто совершает все ведийские обряды, то Будда ввел новый смысл слова «аййа» -ариец. Ариец – это тот, кто полностью ушел от вульгарности среднемыслящего человека, то есть, человека, которого мы называем нормальным, он называется «арияц» — ариец. Ну, вы знаете, это очень интересно, конечно, как идиоты разных стран стали обрабатывать слово «ариец». Как вы знаете, нацизм возвел немцев к арийцам Северной Индии. Ну, это нормальный исторический вздор. Ну, вот опять, мы вздор любим. Ну а сколько десятков тысяч москвичей встречали тот вздор, невероятный, который писал профессор Фоменко, к примеру, но читали же, захлебывались. Одна моя дама, которую я очень люблю, томик Фоменко, этого абрека (?) полного, стоял не то с Иоанном Богословом, или рядом с другим Евангелием. Это нормально. Это желание создания параллельных метафор своего нормального существования. Ну вот немцы придумали себя как арийцев. А вы знаете, сейчас есть только два народа, которые сохранили название арийцев, вы помните какие, да? И две страны, и так и называются. Это Иран, «айран» — страна овец, ведь арийцы-то проходили через Иран в Индию-то. И вторая страна – Ирландия, это тоже страна арийцев. Хотя позже откололись кельты, и принесли с собой эту метафору. Теперь дальше. Значит, основное членение практически упраздненной антропологии, первая не антропологическая философия в мировой истории была философии буддизма, согласно которой дело не в человеке, а абсолютно в сознании. Человек – это абсолютно состояние сознания. Бог – другое, Дух – третье, животное – четвертное. Еще мельче: орел – пятое, червяк – шестое. Забавно, чтобы вам это стало понятнее, сознательным существом в буддизме считается существо, обладающее хотя бы одним органом чувств. А эволюционно, какой раньше считался самым низшим органом чувств? Осязание. Хотя потом, конечно, возникли совершенно новые теории хеморецепторов, но неважно. Любой орган чувств предполагает, пусть самое зачаточное, пусть самое атомарное, сознание. … Да, а…, значит, червяк никогда не станет благородным, и никогда не станет Буддой? Здесь нам на помощь приходит индийская мифология и теория чего? Кармы. В миллионах и биллионах рождений червяк будет, почти по Дарвину, эволюционировать, пока не дойдет до человека, потом до пари, а потом до царя. И потом будет все улучшать свою карму и дойдет до ученика Будды. Но для перехода в буддство необходимо обратное прохождение всех состояний. Это, кстати, очень интересный момент, с которым мы встретимся еще и позже – обратный путь. То есть, на определенной фазе этого пути, когда ученик уже прошел пять стадий ведического (?) созерцания и переходит на шестую, а потом идет к высшим стадиям. Прежде чем стать Буддой и перейти в нирвану, он должен провертеть, прокрутить свое сознание, все пройденные фазы всех миллиардов и миллиардов прошлых рождений. Между прочим, чтобы об этом не забыть, космическое время в буддизме не имеет начала. Космос в сансаре – безначален. Запомните. Поэтому сансара не может иметь происхождения, никакого ?, никакого великого взрыва не может быть. Но, не хочу вас огорчать, весь космос сансары имеет конец – переход всех живых существ в нирвану, и в то мгновение, когда последнее сознание станет нирваническим и сознанием Будды, в этот момент остается одно чистое пространство, не заполненного предметами, вещами, телами, живыми существами и космосом. Приятно звучит, правда?
– Интересно, кто будет последним оставшимся..
– Вот вы знаете, это очень любопытно, потому что мне пришлось читать огромную дискуссию не эту тему, которая имела место совсем недавно между крупнейшими знатоками. Имела она место где-то недалеко от нынешней.., в общем, в Сугдиане (?), совсем недавно, где-то в конце XIV века нашей эры. Дискуссия между великим паломником, великим йогом, мусульманским муллой и христианским несторианским(?) ученым попом. Сидели они, задул самон, нельзя было передвигаться каравану, они сидели в караван-сарае и четверо суток беседовали. И был среди них один толковых человек, который эту беседу записал, и она даже была опубликована, и на русском, в конце XIX века, а потом переведена на немецкий. И вот несторианский христианский священник говорит: «Так что же, вот этот последний? А он что тянул?». А тут имеется один очень хитрый момент. Дамы и господа, не хочу вас огорчать, но в буддизме полно хитрых моментов. То есть, что значит хитрый момент. Люди же говорили, вы понимаете, и вдруг учитель останавливается и говорит: «Теперь я вам расскажу по этому поводу одну забавную историю»… Без этого же нельзя разговаривать, долго, да? Ну чай пили, конечно, сотнями чашек, лепешки ели, ржаные, и он говорит: «Но ведь последний будет высшим наблюдателем космоса. Он будет свидетельствовать его конец, тот, кто последним станет Буддой, последний нирванизируется. И он будет началом нового космоса». Тогда один из его оппонентов, прихлебывая сотый бокал чая, скажет: «Хорошо, а он будет первым Буддой нового мира?». И тот отвечает: «Нет, первого Будды никогда не было и не будет. Не было такого состояния космоса, когда бы не было Будды». И вот появляется совершенно новая концепция, о которой сегодня больше говорить не будем, только в двух словах. Появляется совершенно новая концепция того, что не сотворенная вселенная (раз не было начала, буддизм категорически отрицает идею сотворения) она возникает в результате новой нирванической вспышки космического сознания. Сначала, да? Вот скажете вы: «А червяка Заленштейна (?)…Надо все эту омерзительную историю прокручивать, да?». Нет. И вот тут опять чисто буддистический выкрутас. Почему же так? А какой будет новая вселенная, никто не может знать, потому что это увидит только тот наблюдатель, то есть, глаз всегда один. Она может быть этой вселенной, она может быть совершенно другой. Она может быть вселенной, состоящей из одних Будд. Дальше: начала нет, начало в бездонности вселенной. А конец может быть очень разный. Но повторяю, всегда, я думаю, безумно интересно. Вопросы.
– А количество бесконечностей? Или они не бесконечны? (?)
— Слушайте, простите, как вас зовут?
– Игорь.
– Игорь, вы об этом прочли, или это вам сейчас пришло в голову?
– Ну, я об этом думал.
– Я вам на это отвечаю. Милый Игорь, количество живых существ, то есть, обладающих хотя бы одной точкой сознания и одним органом чувств, оно, по определению, конечно. И строго говоря, определено, но их не может быть больше, ибо отсюда понятие в древнем буддизме числа. «Уйди из числа» – значит, стань Буддой, уйди из уже имеющегося числа живых существ прошлого, настоящего и будущего.
–….
– Нет, вы понимаете, я просто не могу на ходу ответить на ваш вопрос, потому что я не очень понимаю, что такое комбинаторика, и боюсь немножко этого слова.
– История кармы понятна, что если есть время как параметр, и они реинкарнируют, то можно считать их живыми? (?)
– Простите, наоборот, по теории кармы, как она изложена.. я не хочу, вот эти вещи для меня слишком важны, чтобы я их выдумывал. Нет, не карма зависит от времени, а время от кармы. Другого времени нет в эмпирическом мире. Время – это время реализации кармы. Не будет кармы, не будет времени. В этой концепции. Есть другая.
– Ну если, так то она и безначальна, и бесконечна…
– Нет. А вот я вам скажу: вот это было бы легче всего. А буддизм не любит легкости. Допустим, вы живое существо в бесконечном прошлом, и вот вы становитесь Буддой – все, вы вылетаете в никуда, и количество живых существ, это число уменьшилось на одно. Вы вылетели. И поэтому можно посчитать.. И этим занимались тибетские ученые двести лет назад, и они посчитали, сколько пройдет времени, когда последнее живое существо перейдет в нирвану. И я видел фотографию, которую сделал один американец: шесть ученических тетрадных страниц занимает это число. И вот тогда будет конец.. Потому что это число, в принципе, уменьшается, оно бесконечно, но оно определено. Это, кажется, может быть. Поэтому оно называется числом.
– Но буддизм признает абсолютно чистое, абсолютно пустое пространство?
– Абсолютно признает, и не только буддизм, но и другие.
– А вот этот последний наблюдатель, который остается, он уходит из этого пространства или, все-таки..?
– Вот вы знаете, я не могу ответить на этот вопрос по одной простой причине: не знаю.
–.. Вот насчет срединного пути, было не очень понятно. Вы заняли позицию между (?) буддистами и джаонистами…(?)
– Вы знаете, сегодня не успеем. Дайте мне слово, что после следующего разговора, вы мне об этом снова напомните. И я вам расскажу. А позицию была и была очень интересна. Собственно, единственный противник молодого еще буддизма, самого древнего, был джаонизм, и большинство этих людей проходило практику в джайской йоге в лесу.
– А вот вопрос: как я могу что-то делать, как-то действовать, не впадая в крайности?
– Отвечаю, опять же по тексту: это так трудно, что практически невозможно. Это возможно только тогда, когда посредством очень серьезной йоги, вы настолько трансформируете свое сознание, что у вас отпадет нужда в мыслительных конструкциях, разрешение которых требует крайностей. Вы понимаете, мы все употребляем бездну шаблонных, вульгарных выражений в нашей бытовой жизни. Образно говоря, может быть, три четверти этого текста состоит из этих выражений. Но когда изменится наше сознание и, соответственно, изменится лингвистический аспект нашего сознания, то у нас пропадет нужда говорить о вещах, требующих этих выражений. Понимаете, ведь есть такие сферы мышления, разговор, в которых не требуются эти шаблоны. Собственно, важно перестроить сознание. Иначе говоря, ну совсем по-простому: думать по-другому. Думайте совсем по-другому, и тогда вдруг окажется.
– …
– Милый, Костя, я в этом совсем не уверен. А если вы правы, то это очень кратковременная стадия. Более того, вот в единственной сфере, где я долгое время оказывался наблюдателем, ну это, в науке и в преподавании, это даст эффект, но очень кратковременный. А потом вы увидите, что общий интеллектуальный потенциал будет уменьшаться. А вы знаете, что интересно? Ну, это я уже совсем о другом. Чтобы в двух областях человеческой деятельности, которые считаются важными, с моей точки зрения, в двух наиболее омерзительных областях человеческой деятельности, – войне и бизнесе, то есть, в двух областях, где все деньги направлены, если упрощать, на деньги и на трупы. То есть, в одной – чтобы живых людей переродить в трупы, а в другой – чтобы какие-то вещи, события и идеи превратить в деньги. То есть, омертвить их путем превращения в деньги. Я надеюсь, я вас не шокирую. Но вместе с тем, я не отрицаю этих двух видов деятельности. Они есть то, что они есть. И вот появились интереснейшие работы с анализом успехов и неуспехов. И оказалось, что мы видим поразительный успех и в военном деле, в финансовом, и в частности, в инвестиционном, и в биржевом, людей, которые отказывались от привычных крайностей, и как бы, меняли язык крайностей.
– Можно вопрос, по этой же теме. Крайность – понятие относительное. Если мы сужаем границы крайностей, они все равно остаются. Только при неподвижном сознании крайностей нет.
– Абсолютно с вами согласен. То есть, давайте так: при ведически трансформированном сознании, которое устанавливается.., пусть вся сансара движется, а оно неподвижно. Да, ты орешь, кричишь, один ползает, в кого-то стреляет, кому-то войну объявляет, один идиот другому, а ты неподвижен.
– И вопрос: а как тогда быть с ..проворота колеса в учении, которое начинается с того, что нет носа, нет уха, нет глаза, не о чем медитировать, нет пути, и для людей с высшими способностями в сансаре и нирване нет определения?..
– Это, простите, уже большая колесница. Но там совершенно разворачивается другая аргументация, где, кстати, срединный путь играет не меньшую, а большую роль, но он реализуется в сфере совершенно других понятий.
–…
– Дело вот в чем, что вообще, по интеллектуальной задаче достижение нирваны – есть снятие дуализма нирваны и сансары. Но поскольку есть путь, то есть и дедактика и педагогика буддизма.
– То есть, первые два проворота – это дидактический и педагогический.
– Ну, да. Ведь Будда все время говорил: «Как различны живые существа: одному нужно три секунды, другому – три года, а третьему – три миллиона жизней».
– Не значит ли это, что вся буддийская философия для существ с определенными границами сознания, которые их размыкают к третьему повороту колеса?
– В общем, можно сказать и так. Никаких возражений здесь не будет. Дамы и господа, я очень благодарен вам за внимание. И встретимся на следующем занятии.